Я.И. Бердичевский — Книжные знаки С.Б.Телингатера

Живописец и график, крупнейший советский мастер книги и шрифта Соломон Бенедиктович Телингатер (1903–1969) «...никогда не стремился делать бесспорные вещи, слишком легко укладывающиеся в устоявшиеся каноны. Дух творческого эксперимента проходит от его первых работ до тех работ, которые он делает сегодня» — отметил, сколь блестящий, столь и взыскательный знаток и исследователь графического и книжного искусства Ю.Я.Герчук.

Путь Телингатера не был усыпан розами, но он был прям и ни разу не свернул в сторону. Собирателям и исследователям отечественного книжного знака видится весьма знаменательным, что первая выставка с участием Телингатера была выставкой книжных знаков, организованной Русским обществом друзей книги (РОДК) и открытой 17 мая 1927 года в Доме ученых, где обычно проходили заседания РОДК. К выставке был издан каталог. Среди 111 книжных знаков 35 авторов экспонирован и книжный знак С.Б.Телингатера для писателя П.А.Бляхина (1886–1961), автора популярной приключенской повести «Красные дьяволята».

«Выставка, — пишет автор вступительной статьи к каталогу П.Д.Эттингер, — составлена исключительно из экслибрисов, получивших полное завершение, т.е. из произведений художественной печати, перешедших из состояния предварительного эскиза или проекта в окончательную стадию владельческого знака...»

Следующий книжный знак Телингатер исполнил через 20 лет, в 1947 году, для «Пушкинианы» С.А.Вуля (1903–1988), своего старинного друга и сотрудника, впоследствии многолетнего председателя Московского Клуба экслибрисистов (МКЭ).

Позволю себе некое отступление, характеризующее дружеские отношения их обоих. Как-то при очередном визите к добрейшему Соломону Абрамовичу Вулю я обратил внимание на великолепно графически выполненные переплеты девятнадцати томиков Анри де Ренье, выпущенных в конце 1920-х годов издательством «Academia». 

Как оказалось, переплеты изготовлены по эскизам Телингатера в одном экземпляре специально для Вуля.

Жаль, что художник уделял так мало внимания книжному знаку — он был занят созданием грандиозных книжных ансамблей, выполнял станковые работы и для так называемой малой графики просто не хватало времени. И все же он не оставлял ее, как мы увидим, совсем без внимания.

Осенью нынешнего года сын художника Владимир Соломонович Телингатер познакомил меня с эскизами еще двух книжных знаков, выполненных также для близких друзей и коллег — москвича Евгения Исааковича Когана (1906–1983) и киевлянина Исаака Павловича Хотинка (1908–1980).

Экслибрисные эскизы для этих двух художников напомнили мне следующие строки из воспоминаний третьего их коллеги, В.В.Лазурского (1909–1994), которые трудно не привести.

«Весной 1950 года в Академии художеств на Кропоткинской улице в бывшем морозовском особняке открылась огромная Всесоюзная выставка книг.

Я бродил по ней совершенно один и рассматривал развешанные по стенам над книжными витринами, аккуратно застекленные и уважительно обрамленные эскизы и оригиналы художников книги — иллюстраторов и оформителей.

Среди последних я выделил для себя прекрасные работы И.Ф.Рерберга и Н.В.Ильина.

Но особенно понравился мне тогда один эскиз: на серо-голубом фоне были изображены заснеженные провинциальные домики ночью. Только в одном окошке приветливо светился огонек. Это был переплет книги Максима Горького „В людях“. Еще привлек мое внимание светлый, очень изящный эскиз переплета к „Витязю в тигровой шкуре“ Шота Руставели. Фамилии художника — москвича Е.И.Когана и киевлянина И.П.Хотинка — я прочел на этикетках под их работами».

Вот такое, почти мистическое, совпадение, которым трудно не поделиться.

Эскизы обоих экслибрисов шрифтовые, выполненные быстрыми, точными, изысканными росчерками пера красной и черной тушью, где пересечение обоих цветов подчеркивает задуманное композиционное решение, играя при этом свою собственную вполне самостоятельную роль.

Вышеупомянутый искусствовед Ю.Я.Герчук лапидарно и ёмко характеризует мастерство Телингатера-шрифтовика: «Его рисованные шрифты, даже основанные на классических образцах, отличаются от этих образцов острым ритмом, динамикой, тоже приобретающей порой смысловую выразительность...»

Прав Ю.Я.Герчук: каждый из рассматриваемых экслибрисных эскизов вне всякого сомнения несет определенную «смысловую выразительность».

Стремительное движение — бег — литер в незамкнутом, свободном пространстве, где объем красных с сильным нажимом, как бы венчает условный подиум литер черных, выполненных легким, касательным нажимом — это книжный знак для И.П.Хотинка, являющийся своеобразной характеристикой, как его самого, так и наиболее свойственных его творчеству черт.

Чтобы убедиться в этом, достаточно одного взгляда на переплеты им оформленных книг («Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели — 1950, «Стихотворения» Гейне — 1956, «Кобзарь» Шевченко — 1957, «Юлиуш Словацкий и Украина» — 1959, Украинские филиграни — 1972 и другие).

Книжный знак для Е.И.Когана наш Мастер решает несколько в ином ключе. На сей раз вся композиция заключена в вертикальную прямоугольную рамку, в которой стороны горизонтальные прочерчены черной тушью, вертикальные — красной.

Вдоль левой вертикальной стороны снизу вверх — надпись черной тушью «Из книг». В центре композиция из инициалов владельца «Е» и «К» в сочетании черной и красной туши, как продолжение фамилии — «Коган». Эффектная игра перемежающихся черной и красной линий создают строгую и изящную композицию, легко перекликающуюся с шрифтовыми работами самого владельца. Размещение инициалов «Е» и «К» в несколько иной трактовке повторяет аналогичный опус Е.И.Когана.

Оба эскиза, на наш взгляд, дополняют представление об экслибрисном творчестве С.Б.Телингатера. Но, если следовать великому мэтру московских графиков П.Д.Эттингеру, они не могут быть включены в «экспозиционный» oeuvre, как «не перешедшие из состояния предварительного эскиза или проекта в окончательную стадию владельческого знака...»